|
|
Anitra Bērziņa ir gleznotāja un stikla māksliniece, kuras glezniecībā dominē savdabīgs sirreālisms, kas nevis kopē vai atdarina leģendāros Dali vai Magridu, bet kompilē subjektīvus pārdzīvojumus, asprātīgi apspēlējot ikdienas vērojumu, universālijas, kiču un avangardu.
|
|
|
Anitra Bērziņa is a painter and glass artist. Her works are dominated by peculiar surrealism, that instead of copying or imitating the legendary Dali or Magritte, compile subjective experiences, wittily outplaying daily observations, universalisms, kitsch and avant-garde. The little spark of humour in several works is not a self-targeted replica of postmodernism, but rather another attempt to caricature the common, attracting public attention to her wit. The deeply subjective observations and even the meditative sketching prevent the viewer from guessing that Anitra is the mother of four children. In Latvian art circles it is not usual to discuss children, and they are especially rare in the families of gallery managers and curators, and peculiarly, they usually turn painter-mothers into housewives with a nice hobby. Every modern woman thinks of managing both a large family and gallery as an act of heroism, while in the meantime also painting. Anitra succeeds in this. Thinking about similar Latvian women-artists, Rita Valnere (1929) comes to mind, in whose language of art similar realism and abstraction is present; a universal aspect and subjective perception of the world by a woman-mother. Similar to the paintings by Anitra, the paintings by R. Valnere are also not developed within the theory of deliberately created feminism to acknowledge the role of a woman in public and in art. These are the very paintings and personalities, which make us once again speak and be aware of the unique ability and role of a woman in society. The power of femininity. Diametrically opposed to the reserved image of Anitra is her colleague Karine Paronjanc, with her sparkling energy and passion for exotic dances full of feminine power, eroticism, sparkle and brilliance that once scared off the anniversary celebrations of the Art Academy, the representatives of the Christian Academy, rarely leaving any man indifferent. Although in her paintings, the character of Karine seems subdued, the manifestation of her Armenian and Russian characters is apparent – feast, celebrations, colours, rich patterns, and of course – watermelons, bulls, pomegranates; all of this makes the paintings by Karine instantly recognisable “even from a distance”. The works by Karine are more decorative, always surprising enjoyers of Latvian art, who expect to see Latvian seriousness. But, when opening the bright veil of beauty, an observant viewer of the paintings by Karine can unveil the encoded story of
|
|
|
Анитра Берзиня – живописец и художник по стеклу, в произведениях которой преобладает своеобразный сюрреализм, однако она не копирует и не подражает легендарным Дали или Магритту, а компилирует субъективные переживания, остроумно обыгрывая повседневные наблюдения, универсалии, китч и авангард. Искорка юмора в нескольких работах – не самоцель, не реплика постмодернизма или очередная попытка нарисовать карикатуру на повседневность, привлекая внимание общества к своему остроумию. Из-за глубоко субъективного видения и медитативной созерцательности нельзя даже заподозрить, что Анитра – мать четверых детей. О детях в среде латвийских художников говорить не принято, особенно редко их можно найти в семьях заведующих галереями и кураторов, а матери-живописцы обычно становятся домохозяйками с интересным хобби. Для любой современной женщины руководить большой семьей да еще и галереей, не говоря уже о том, чтобы одновременно писать картины самой, – своеобразный подвиг. Анитре это успешно удается. Вспоминая подобных ей латышских женщин-художниц, можно упомянуть Риту Валнере (Rita Valnere, 1929), в художественном языке которой сходным образом уживается реализм и абстракция, универсальный взгляд и субъективное восприятие мира женщиной-матерью. Как и Анитра, в своих произведениях Р. Валнере неосознанно придерживается теории феминизма, заявляя о месте женщины в обществе и искусстве. Сами картины и личности заставляют нас заново определять и обсуждать уникальные способности женщины и ее роль в обществе. Сила – в женственности. Диаметральная противоположность сдержанному образу Анитры – ее коллега Каринэ Паронянц, чья искрящаяся энергия, увлечение экзотическими танцами, полными женственной силы, эротики, блеска и колорита в свое время отпугнули от празднования дня рождения Художественной академии представителей Христианской академии, не оставив равнодушным практически ни одного представителя сильного пола. Несмотря на то, что в живописи энергичность Каринэ, похоже, приглушается, несомненна манифестация ее армянско-русского характера: пиры, праздники, цвета, богатые орнаменты, ах да – арбузы, быки, плоды граната… Всё это позволяет моментально узнавать картины Каринэ даже издалека. Произведения Каринэ более декоративны, всегда удивляют ориентированных на латышскую серьезность любителей латвийского искусства. А под вуалью яркой красоты внимательному зрителю открывается закодированный языком символов рассказ о боли, переживаниях и пути, на котором мы встречаем как неоднозначные
|
