|
|
Aflându-mă timp de şase luni într-o familie-gazdă, formată din o mamă singuratică şi fiica ei de treisprezece ani, eu am hotărât să arunc de pe mine povara tăcerii, cu atât mai mult că faţă de ambele nutream un sentiment de profund respect. Mama mea gazdă în tot acest timp deseori îmi dădea să înţeleg că, având o verişoară lesbiană, e unul dintre cei mai toleranţi oameni.
|
|
|
Прожив шесть месяцев в приемной семье, состоявшей из матери-одиночки и ее тринадцатилетней дочери, я решил, что надо сбросить груз недоговоренности с собственных плеч, тем более что к обеим я испытывал глубокое чувство уважения. Моя приемная мать за все это время не раз давала понять, что, имея двоюродную сестру лесбиянку, является одним из самых толерантных людей. Однако мне не хотелось, чтобы восприятие меня как гея предшествовало восприятию меня как личности, поэтому я изначально отложил свой каминаут на более поздний срок. Кстати, разница между обоими признаниями составила всего три дня. Как и в первый раз, мне снова не хватило смелости сделать это лично, поэтому ранним субботним утром я оставил на столике в прихожей записку и билеты на травести-шоу, организованное местной молодежной ЛГБТ-организацией в качестве сбора средств на продолжение работы данного центра, в котором я принимал участие. Я убежал через заднюю дверь на генеральную репетицию в театр. Все представление я всматривался в зрительный зал, выискивая знакомое лицо, но так никого не увидел. Домой я вернулся поздно, зашел через ту же заднюю дверь и в нервном состоянии лег спать. Утром я боялся выйти к завтраку, избегая любой возможности встретить Сьюзан. Ее «Доброе утро!» на кухне оставило меня в замешательстве, потому что я никак не мог понять по ее лицу, была ли она в театре прошлым вечером. Дожарив последний блин, она положила его на тарелку и протянула мне. Я ожидал что угодно, но только не увидеть на нем буквы GP, слепленные из теста. Как сразу же пояснила Сьюзан, это было сокращение от словосочетания GAY PRIDE.
|
